Программа «Большой дозор» на радио "Эхо Москвы", в студии Марат Хуснуллин

Источник: http://echo.msk.ru/programs/dozor/1196646-echo/#video

Фото: http://www.itogi.ru/obsch/2012/9/175135.html

Позиция Хуснуллина не изменилась:

О. БЫЧКОВА: Хочу успеть задать вопросы еще на одну очень важную тему. Вот смотрите, пишет нам, например, слушатель Олюшка, наверное, 05. Пишет: «Центр Москвы превратился в красивые декорации, не стало истинной Москвы. Москвичи в центре бывают редко. Смотрели ли вы хроники Москвы? И не будет ли корректироваться политика превращения центра Москвы в витрину?» И я продолжу этот вопрос известным сюжетом между Архнадзором и Москомнаследием, когда один обвиняет другого, что не спасают исторический облик зданий после реставрации. То есть, либо искажения очень сильные происходят, либо сносят и делают новодел, либо делают новодел под видом реконструкции. Вот по поводу практики реставрации. И насколько подотчетны компании вообще руководству города и решениям москвичей и мэрии?

М. ХУСНУЛЛИН: Значит, вы мне задали примерно 10 вопросов…

О. БЫЧКОВА: Да.

М. ХУСНУЛЛИН: Я одновременно на все 10 вопросов ответить, конечно, не смогу. Я единственное что могу сказать? Во-первых, из примера вот сегодняшнего. Сегодня была как раз комиссия по сохранению исторического наследия, которая длилась два с половиной часа. Результат этой комиссии: было принято решение 14 новых, 14 зданий признать памятниками, поставить их на учет. Было принято… я подчеркиваю, что сегодня комиссией принимается решение о сносе любых объектов недвижимости в зонах, в охранных зонах, будь это туалет, будь это трансформаторная будка, будь это просто здание. 

Вот мы сегодня, например, очень активно обсуждали, там, целый ряд сноса целых зданий. Но по трем зданиям, например, у нас были дискуссии. Если мы, там, порядка 15 зданий рассмотрели, по ним не было дискуссий, единогласно было решение, по 3 зданиям были крупные дискуссии. Они, например, касались вопросов памятников конструктивизма. Все это построенное в 30-х годах. У нас есть две совершенно противоположные точки зрения. У нас есть ряд домов, памятники конструктивизма, в которых живут люди. Эти дома уже предаварийные. То есть, они настолько ветхие… то есть, в 30-х годах их построили, они настолько ветхие, и люди пачками пишут письма, значит: снесите наши дома, переселите нас. В то же время есть движение, которое говорит: слушайте, это памятник конструктивизма, его трогать ни в коем случай нельзя. 

То есть, понимаете, это вот… на этот вопрос можно смотреть с разной точки зрения. Поэтому мы вот целой рабочей группой работаем, с привлечением экспертов. И каждый объект, его вот детально разбирают, детально. Вот сегодня, например, один объект смотрели: да, памятник конструктивизма. Но там была типография многие годы, там находилось производство, он опасный для дальнейшей эксплуатации. Эксперт совершенно четко говорит: здание реконструировать нельзя. Только мы внутрь зайдем на его реконструкцию… Это аккредитованный эксперт, это не просто там кто попало, человек, который за свои слова отвечает, за свои подписи. Он говорит: его ни в коем случае реконструировать нельзя, его нужно сносить. Но при этом, конечно, там, защитники говорят: слушайте, это памятник конструктивизма. Поэтому, тут такой очень сложный вопрос. Второй момент. Надо еще, уж объективности ради, сказать, что в Москве много, в центре особенно, было начато реализовываться различных инвестконтрактов, которые имеют прямые юридические обязательства к городу. Мы понимаем, что ряд объектов нельзя сносить, но там настолько юридические позиции города слабы, что можно сказать… комиссия скажет: нет, мы не хотим сносить. Но нас инвесторы через суд вынуждают принимать решения. У нас есть конкретные решения, десятками, когда органы власти Москвы понуждают принять решение, там, о строительстве таких-то объектов, потому что в свое время эти решения были приняты. 

Поэтому на самом деле это такая очень живая и сложная работа. И сказать, что есть какой-то механизм, вот формула решения этой проблемы – формулы единой нету. Я могу одно твердо сказать: что наша задача – максимально сохранить исторический центр, значит, в том виде, в котором есть, ну, приведя его, естественно, в порядок. Мы не хотим застраивать центр. И мы за последних три года отменили более миллиона квадратных метров объектов строительства в центре, мы отменили решения о сносе 200 исторических зданий. То есть, зданий, где…

Полный текст интервью ниже:

О. БЫЧКОВА: 21:07 в Москве, у микрофона Ольга Бычкова, добрый вечер. Это программа «Большой дозор». Я приветствую в этой студии заместителя мэра Москвы в Правительстве Москвы по вопросам градостроительной политики и строительства Марата Хуснуллина. Марат Шакирзянович, добрый вечер.

М. ХУСНУЛЛИН: Добрый вечер, Оля. Добрый вечер, москвичи наши дорогие.

О. БЫЧКОВА: Добрый вечер, все, да. Ну, мы сегодня решили поговорить прежде всего о том, что делать с такими вот старыми московскими объектами, которые все знают, которые всем дороги, но которые как-то вот перестали отвечать современным требованиям, исполнять свои функции, и с ними реально что-то надо делать: ЗИЛ, Лужники, Зарядье и так далее. Но это не единственное, о чем мы вас со слушателями решили спрашивать сегодня. Давайте мы начнем, тем не менее, с Лужников. Вот прямо сразу задаю вопрос так, как его задают все люди, очень просто: что будет с Лужниками? 

М. ХУСНУЛЛИН: Лужники будут реконструированы, они в основном сохранятся в том виде, в котором есть, то есть, крыша с определенным дополнительным… дополнительно будет нарощена, но останется в целом. Стены останутся. Будут пересмотрены посадочные места, будет общая вместимость 81 тысяча мест. Значит, будет поле заново сделано. Будет достаточно большое количество мест для маломобильных групп населения. Будет большая…

О. БЫЧКОВА: Ну, то есть, всякие подъезды для колясок и так далее.

М. ХУСНУЛЛИН: Да-да-да. Будет большая зона для журналистов на время проведения Чемпионата мира. Ну, в общем-то, будет такой мирового уровня хороший стадион. 

О. БЫЧКОВА: Как я понимаю, концепция того, во что должны превратиться в результате Лужники, уже существует, да? Но проекта как такового подробного еще нету. Вот объясните вот эту, пожалуйста, последовательность.

М. ХУСНУЛЛИН: Значит, у нас была следующая ситуация. Согласно заявочной книге, которую мы подписали несколько лет назад, тогда, когда выиграли право на проведение Чемпионата мира, у нас должно было быть 89 тысяч мест, стадион. Когда мы подошли к практическому проектированию, мы поняли, что 89 тысяч мест невозможно построить в рамках существующих Лужников. Но сносить Лужники, понятно, никто не хотел, мы этого не можем и не хотим. Поэтому мы провели большую работу с ФИФА, Сергей Семенович обратился к президенту ФИФА с просьбой все-таки рассмотреть возможность уменьшения количества мест. Мы специально летали в Бразилию, посмотрели, как отреконструирован стадион Маракана, мы провели там встречу с руководством…

О. БЫЧКОВА: А он же тоже старенький, да?

М. ХУСНУЛЛИН: Да, он тоже был старый. Это стадион, который они полностью реконструировали. Вот. И мы договорились о том, что мы сделаем новое технической задание. Вот мы в течение трех месяцев находились в процессе работы, составляли техническое задание. Сейчас техническое задание нам фактически согласовано. Теперь на основании концепции, что из себя должно представлять, теперь на основании вот этого технического, на основании этой концепции мы должны сделать уже техническое задание на проектирование и строительство.

О. БЫЧКОВА: А почему ФИФА согласились на это?

М. ХУСНУЛЛИН: Ну, мы достаточно… ну, во-первых, мы привели главный фактор: что вообще Лужники – это символ Москвы. Вот, ну для всех это такой наш символ спортивный. Взять его снести – я не знаю, у кого рука поднялась бы на это решение. Это раз. И все-таки население Москвы, даже когда разговор об этом пошел, что такое обсуждается, было очень большое такое движение в поддержку Лужников. Мы это все им рассказали, сказали: слушайте, ну, мы имеем сегодня стадион, вполне нормальный, который мы хотим реконструировать. Зачем нам сегодня его из-за 8 тысяч мест, значит, взять, сносить и строить новый, когда мы можем… в принципе, он сейчас на 78 тысяч мест, правда, очень много неудобных мест, не соответствующих требованиям ФИФА. Вот. И когда мы можем вам предложить, в принципе, сделать 81 тысячу, но сохранив стадион. Ну, конечно, здесь логика, они просто согласились с нашей логикой. 

О. БЫЧКОВА: То есть, 8 тысяч – это не такая большая, в общем, цена, которую они не согласились бы принять.

М. ХУСНУЛЛИН: Конечно. Да, но им вообще, спасибо им. И, надо сказать, нас Министерство спорта здорово поддержало, наш вот комитет организационный по проведению, мы все вместе сделали эту очень большую работу.

О. БЫЧКОВА: То есть, мы можем вот сегодня сказать совершенно точно людям, что Лужники останутся как Лужники?..

М. ХУСНУЛЛИН: Совершенно точно можем сказать.

О. БЫЧКОВА: … но будут серьезно реконструированы.

М. ХУСНУЛЛИН: Да, конечно.

О. БЫЧКОВА: А кто будет этим заниматься? 

М. ХУСНУЛЛИН: Будет конкурс. 

О. БЫЧКОВА: А еще не было?

М. ХУСНУЛЛИН: Нет, конкурса еще не было. У нас решено, что это будет, госзаказчиком будет Департамент строительства, мы специально создали казенное предприятие под эту задачу, которое будет заниматься все это время реконструкцией Лужников. В общем-то, как они будут готовы (неразб.) документацию, мы проведем конкурс. 

О. БЫЧКОВА: Можно еще раз сказать точно про сроки? Когда конкурс, когда техническое задание и сколько денег.

М. ХУСНУЛЛИН: Мы конкурс, наверное, проведем до конца года, закончить планируем…

О. БЫЧКОВА: 13-го, этого?

М. ХУСНУЛЛИН: Да. Планируем закончить строительство к маю 17-го года, мы подписали график с ФИФА о том, что мы к этой дате должны достроить. Стоимость сейчас считается, будет ясна после составления технического задания. 

О. БЫЧКОВА: Ну, типа?

М. ХУСНУЛЛИН: Зачем говорить, зачем «типа» говорить? Мы скажем точно в конце года. 

О. БЫЧКОВА: То есть, можно уже сказать, что к Новому Году мы сможем увидеть по итогам конкурса вот просто картинку или макет того, как будут выглядеть Лужники.

М. ХУСНУЛЛИН: Нет, нет. 

О. БЫЧКОВА: Нет?

М. ХУСНУЛЛИН: Можем это сказать в первом-втором квартале. То, что проведем…

О. БЫЧКОВА: 14-го года?

М. ХУСНУЛЛИН: Да. Но сейчас мы начали заниматься его разборкой.

О. БЫЧКОВА: Разборкой?

М. ХУСНУЛЛИН: Ну, демонтируем кресла… то есть, те, которые можно делать работы без затрагивания конструктивных элементов, эту работу мы ведем.

О. БЫЧКОВА: То есть, вот кресла, там, наверное, перила – вот это все будет снято …

М. ХУСНУЛЛИН: Ну, то, что легко…

О. БЫЧКОВА: … останется только архитектурная конструкция как таковая.

М. ХУСНУЛЛИН: Останется часть, которая составляет конструктив железобетонный – вот она останется. Ее можно будет разбирать только после составления проекта. 

О. БЫЧКОВА: Так разбирать или не разбирать?

М. ХУСНУЛЛИН: Не, ну, то, что часть эта будет разобрана – совершенно точно. Сами кресла, они не соответствуют сегодня требованиям ФИФА…

О. БЫЧКОВА: А, вы про кресла говорите.

М. ХУСНУЛЛИН: Конечно. 

О. БЫЧКОВА: Ну, разумеется, да, конечно. Хорошо. И тогда следующий у нас такой же вопрос – это, конечно, Зарядье. В Зарядье, как мы знаем, конкурс уже состоялся, уже обещают нам там просто город-сад, да, и все очень красиво. И в конкурсе победило архитектурное бюро из Соединенных Штатов. 

М. ХУСНУЛЛИН: Да.

О. БЫЧКОВА: Да? Вот, если можно, те же самые вопросы, или похожие вопросы, по тому, что будет происходить с Зарядьем дальше. И как вот вы себе представляете, как это будет выглядеть и когда?

М. ХУСНУЛЛИН: Значит, мы отобрали три основных проекта-победителя, значит, мы все-таки предложили участникам всех трех команд сделать единую команду, потому что нам понравилось, допустим, разница между проектами очень незначительная. В каждом проекте есть такая изюминка, которая, ну, на наш взгляд могла бы быть применена в этом месте. Вот. Поэтому мы сейчас вот буквально, подводя итоги, договорились о том, что, предложили нашим участникам, что они сделают сборную команду. У нас второе место, условно второе, я подчеркиваю, заняла команда ТПО «Резерв» наша московская, но она тоже международная. Надо сказать, кстати, что и американская команда, она тоже не чисто американская, она международная команда: там есть и наши российские архитекторы, есть из Нидерландов архитектор. То есть, это сборная. То есть, вообще я хочу сказать, что в мире в такие крупные конкурсы, моно такие команды не входят, потому что обязательно делают они консорциумы, они обязательно делают какие-то проектные команды. В данном случае это было у нас и при проекте «Большая Москва», вот этот международный конкурс, там тоже все команды были интернациональные. Так же это было и по Зарядью. Вот. 

Поэтому, мы предложили им сделать единую команду, они согласились, очень заинтересовались этим предложением. Значит, сейчас на базе утвержденной концепции мы должны составить до конца года техническое задание. Это техническое задание должны положить на бумагу и объявить конкурс. Значит, объявить конкурс на проектирование и строительство. Это будет, я думаю, что где-то в середине, ну, до середины следующего года.

О. БЫЧКОВА: То есть, конкурс уже, грубо говоря, для подрядчиков. 

М. ХУСНУЛЛИН: Ну, конкурс на проектирование, управление проектом и строительство. Вот нам нужно провести такой конкурс. Вот. Срок нормативный, который называет коллегия, мы привлекли международных консультантов, которые оценивают срок строительства данного проекта от 3 до 4 лет. Поэтому я думаю, что мы как раз вот где-то на уровне, надеюсь, что в течение, там, трех лет должны уложиться в строительство этого объекта. 

О. БЫЧКОВА: А вот… да, вы хотели добавить что-то? Извините. 

М. ХУСНУЛЛИН: Ну, хочу сказать, что проект, который был выбран, он является… он, безусловно, очень интересный, но он очень серьезно технически сложный проект. 

О. БЫЧКОВА: Почему, например?

М. ХУСНУЛЛИН: Ну, потому что там планируется ведь создать 4 климатические зоны: зона болот, зона степей, зона леса, зона тундры. То есть, это все, кроме… это же не просто там посадить деревья и сделать имитацию, то есть, это надо соответственно поддерживать климат, соответствующий… болото, например, сделать - это же надо соответствующие ирригационные системы делать. Ну, я как пример говорю. Вот. Поэтому, там непростое такое решение техническое, но очень оригинальное. И, кстати, я хочу сказать, что очень в мире получило широкий резонанс, я даже сегодня удивился: «New York Times» на первой странице написал об этом, об этом конкурсе и о том, что он такой большой, привлек внимание общественности архитектурной мировой. И, в общем-то, и сами участники… мы очень солидное жюри собрали из признанных мировых людей в области ландшафтного именно проектирования. И они тоже дали высокую оценку и конкурсу, ну, и, безусловно, проекту. Потому что в мире больше нет таких примеров, чтобы в самой центральной части города, вместо бывшей застройки, 13 гектаров разбить парк. История таких примеров не знает современных. 

О. БЫЧКОВА: Ну, давайте вы вначале разобьете и построите, а потом будем говорить, знает история или не знает.

М. ХУСНУЛЛИН: Вы знаете, мы даже ни грамма не сомневаемся, что мы его построим. Тем более что если посмотреть те темпы, которыми мы строим последнее время, то, ну, построить парк – это уж не так сложно.

О. БЫЧКОВА: Пара вопросов, которые к нам приходят, ну, пара из многих на самом деле. Я постараюсь потом еще задать. Ну, вот сейчас задам эти. Напомню, что у нас есть смс-портал: +7-985-970-45-45. Плюс в Твиттере есть аккаунт под названием @vyzvon – тоже для ваших вопросов Марату Хуснуллину. 

Знаете что, вот вдогонку спрашивают к Лужникам? Спрашивает слушатель: «Надеюсь, территорию стадиона Лужники, прилегающую к арене, реконструировать не будут». Вот сам объект Лужники как стадион – это одна история, да? А территория вокруг, как я понимаю – это другая.

М. ХУСНУЛЛИН: Да, безусловно, будет реконструкция территории вокруг.

О. БЫЧКОВА: А что там будет?

М. ХУСНУЛЛИН: Ну, во-первых, замена инженерных коммуникаций. Все коммуникации к Лужникам были построены к Олимпиаде 80. Им более 30 лет. Поэтому придется менять все коммуникации. С заменой коммуникаций придется делать благоустройство. Дальше мы, по условиям ФИФА, должны построить там и медиацентр. Поэтому, там будет определенное дополнительное изменение окружающей среды. 

О. БЫЧКОВА: То есть, там изменится все, судя по всему?

М. ХУСНУЛЛИН: Да.

О. БЫЧКОВА: Очень сильно изменится. 

М. ХУСНУЛЛИН: Не сильно, но изменится.

О. БЫЧКОВА: Вот тут пишет нам Александр, между прочим: «Говорите, что Лужники – символ Москвы, сносить не будем, а великий стадион Динамо разве не был ли символом города?»

М. ХУСНУЛЛИН: Знаете, такой очень спорный вопрос, что является символом. Вот для меня, например, Лужники все-таки являются символом. Может, это связано с Олимпиадой 80. Динамо, безусловно…

О. БЫЧКОВА: Ну, Динамо – на самом деле, все-таки, да, да, тоже, конечно.

М. ХУСНУЛЛИН: Ну, тоже, но то, что там делают сегодня Динамо, на мой взгляд, это очень приличный стадион. И мы ничего не потеряем. Мы же не можем жить одними символами. То есть, символы должны быть работающими. 

О. БЫЧКОВА: Ну, и еще один, конечно, важный объект, об этом пишет нам еще один слушатель, который смску послал в интернете, свой вопрос задал. Он пишет: «С ЗИЛом в Москве исторически была связана почти каждая московская семья». Ну, каждая – не каждая, но многие, правда. «А сейчас это горы перемолотого бетона. Что дальше?»

М. ХУСНУЛЛИН: Дальше это будет один из лучших районов Москвы. Сегодня утверждена концепция застройки ЗИЛа, утверждена транспортная схема. Мы очень серьезно планируем обустраивать набережные, строить дороги, пешеходные прогулочные зоны. У нас в адресной инвестиционной программе развития города на 3 года есть деньги, выделенные на это. Мы планируем…

О. БЫЧКОВА: Сразу спрашиваю: сколько? При слове «деньги».

М. ХУСНУЛЛИН: При слове «деньги», у нас выделено на эту программу порядка 3-4 миллиардов. Сейчас как бы, если будет необходимость, мы будем дорабатывать и дополнительно вносить изменения. Значит, мы строим на ЗИЛе станцию «Технопарк» в следующем году, запустим ее…

О. БЫЧКОВА: Она уже запустится в следующем году?

М. ХУСНУЛЛИН: В следующем году будет уже работать.

О. БЫЧКОВА: Уже есть компании, которые готовы там работать?

М. ХУСНУЛЛИН: Уже полным ходом идет проектирование, и объявлен конкурс, и к концу следующего года она будет уже работать. 

О. БЫЧКОВА: Я имею в виду, компании вот, собственно, в самом Технопарке, которые там будут жить дальше.

М. ХУСНУЛЛИН: Я имею в виду, станция, станция метрополитена.

О. БЫЧКОВА: А-а-а. Извините. 

М. ХУСНУЛЛИН: Станция метрополитена.

О. БЫЧКОВА: Да. 

М. ХУСНУЛЛИН: Значит, у нас там будет в 15-м году станция на малом кольце железной дороги, мы планируем в течение ближайших нескольких месяцев провести аукцион на продажу большого участка под застройку жильем, офисами, гостиницами. И считаем, что вот начало таких проектов приведет к тому, что ЗИЛ будет вообще реорганизовываться. Ну, и самое главное, у нас там уже полным ходом идет проектирование и начало строительства большого ледового многофункционального комплекса, который будет построен в течение 2 лет. 

О. БЫЧКОВА: Вместо вот того, который заморожен теперь?

М. ХУСНУЛЛИН: В смысле, вместо какого?

О. БЫЧКОВА: Ледовый комплекс.

М. ХУСНУЛЛИН: Нет, это не вместо. Мы вместо ничего друг друга не строим. Это отдельный проект. А тот… который заморожен?

О. БЫЧКОВА: Который на Соколе. 

М. ХУСНУЛЛИН: Который на Соколе, он не заморожен.

О. БЫЧКОВА: Который на Ходынке.

М. ХУСНУЛЛИН: Да он не заморожен, он… на самом деле сейчас идет там обследование, имеет ли угрозу для посетителей. Как только будет завершено обследование, может быть, примут решение, что он не имеет угрозы, дальше будет работать. Если даже…

О. БЫЧКОВА: Вот вы рассказывали у нас в эфире об этом тоже, это было когда? Пару месяцев назад, да, наверное? Ну, или где-то летом, может быть. С тех пор новой информации не появилось по поводу ледового дворца?

М. ХУСНУЛЛИН: Вы знаете, идет обследование на самом деле. Но, вот я еще раз говорю, с учетом того, что у нас в стране запасы прочности всех несущих конструкций в 4-5 раз выше мировых, я вот не думаю, что там есть какие-то риски. Но чтобы быть абсолютно уверенным, надо просто провести обследование, принять решение. Вот и все.

О. БЫЧКОВА: Насколько важно вот, например, в истории с ЗИЛом, что это место, которое находится, ну, не на Красной площади, мягко говоря? Потому что есть же такое очень важное такое разделение, да, в Москве? Вот по районам, расстояниям, по тому, находится ли это близко к центру или близко к МКАДу, например.

М. ХУСНУЛЛИН: Если мне память не изменяет, от ЗИЛа до Красной площади 12 километров. То есть, это очень удобная доступность, это близко к центру. Это единственный такой крупный район, территория Москвы, на таком расстоянии, который на сегодняшний день вот в таком состоянии.

О. БЫЧКОВА: Вот еще один вопрос нам задает, знаете, Книгочей. Слушатель, который прислал его на сайт «Эхо Москвы» в интернете, он пишет: «В митинском ландшафтном парке десятилетие назад планировался ледовый дворец скромных размеров. За прошедшие годы он разросся примерно в 10 раз до торгово-спортивно-развлекательного центра. Жители предлагают, в частности, вернуться к первоначальному проекту, тем более что масштабы объекта совершенно не соответствуют существующей дорожной сети. Каково ваше мнение?»

М. ХУСНУЛЛИН: Мое мнение следующее. Вот на сегодняшний день это заброшенный пустырь, на котором много лет пытались построить. Это центр Владислава Третьяка так называемый. Лет 8 они пытаются там что-то построить. Надо понимать, что инфраструктура спортивная в чистом виде, она не доходная. Поэтому Третьяк все эти годы искал инвестора, с кем его построить. Наконец, он этого инвестора нашел. Мы определились с определенными технико-экономическими показателями, разрешили им это строить. Они пошли делать проект, пошли в экспертизу – и, мягко так скажем, повели себя непорядочно. То есть, они вместо тех ТЭПов, которые им город утвердил, они запроектировали больший объем торговых площадей, значит, меньше спортивных функций. И попытались… сделали проект на документацию на это и попытались, значит, приступить к строительству. Когда эта ситуация себя выяснила, мы у них отобрали ГПЗУ, отобрали разрешение на строительство, значит, ликвидировали заключение экспертизы. При том, что надо сказать, что они понесли затраты уже сегодня от стоимости проекта, я думаю, на уровне 5-7 процентов. Ну, раз они ведут себя, мягко так скажем, некорректно, поэтому город принял все соответствующие меры. Если они откорректируют, согласно тем требованиям, которые у нас были, мы повторно вернемся к этому вопросу. Но я считаю, что в этом месте спортивный комплекс обязательно должен быть. 

Значит, что касается улично-транспортной сети, она абсолютно спокойно позволяет сегодня, и никакой опасности для окружающего района не несет. Есть полные расчеты, математические модели, это подтверждающие. Ну, и потом, я хочу напомнить всем, что наша главная стратегия – это все-таки развитие общественного транспорта. Во все места массового скопления людей мы должны все-таки в основном добираться на общественном транспорте. 

О. БЫЧКОВА: Это правда, это правда. Я вам скажу даже как водитель, что проблема не в том, что я не хочу пересаживаться, например, со своей машины и мы все такие капризные, а потому, что с общественным транспортом проблемы. Будь он лучше, то большое количество людей отказалось бы от машин. Это к слову. Вот завершая буквально эту тему, и в том числе про транспорт и про такие объекты – у нас остается пара минут до новостей – вот такой вопрос короткий, знаете, от слушателя. «Кто придумал среди таких красивых названий Замоскворецкой линии название новой станции «Технопарк»?»

М. ХУСНУЛЛИН: Там дело в том, что в этом месте технопарк запланирован, и он построен. Это было раннее такое название, поэтому, раз там исторически находится технопарк, поэтому мы станцию назвали «Технопарк». Ее никто не придумал, это сложившееся название. 

О. БЫЧКОВА: То есть, само просто там выросло это название фактически.

М. ХУСНУЛЛИН: Да. Оно было в рабочих документах, оно было в прежних планах именно с таким названием.

О. БЫЧКОВА: Еще один вопрос, от Елены: «Сгорел театр Школа современной пьесы. Прекрасный театр, не менее прекрасный особняк в центре Москвы. Как скоро он будет восстановлен?»

М. ХУСНУЛЛИН: Не могу пока сказать. Просто не знаю.

О. БЫЧКОВА: Ну, пока нет…

М. ХУСНУЛЛИН: Это не компетенция нашего комплекса, поэтому сказать просто не могу.

О. БЫЧКОВА: Александр просит гостя подтвердить, что работы по реконструкции Лужников будут стоить не дороже строительства нового стадиона с такими же параметрами. «По опыту всегда наоборот». Ну, вот кто-то хочет сохранить старый, а кто-то хочет не тратить лишних денег. В общем, все правы, по большому счету. 

М. ХУСНУЛЛИН: Ну, мы тоже ставим себе задачу максимально все-таки сэкономить и не тратить лишних денег. Просто я хочу сказать, что реконструированные Лужники, например, они будут несколько другие, чем сегодня. То есть, у них объемы будут больше: значит, посадочных мест будет больше, будет больше мест для отдыха на территории самих Лужников. Сегодня, кто там бывает, помнят, что сегодня там в основном вот подлестничное пространство, оно не занято ничем, никаким функционалом. Все-таки мы считаем, что часть… по требованию ФИФА, значит, под… обязательно должно быть большее количество площадей для этой работы. Поэтому, говорить о стоимости можно будет только после проведения экспертизы. 

О. БЫЧКОВА: Ну, прав слушатель, когда говорит, Александр, что обычно, конечно, реконструировать все равно затратнее?

М. ХУСНУЛЛИН: Весь вопрос… очень расплывчатое понятие. Весь вопрос: в каком объеме реконструировать? То есть, если это небольшой объем реконструкции, то это всегда дешевле. Если это какая-то кардинальная реконструкция, например, как вот восстановление памятников, например… восстановление памятника всегда дороже, причем значительно, чем строительство новых.

О. БЫЧКОВА: Про восстановление памятников мы вас спросим. Мы сейчас сделаем перерыв на несколько минут. Это программа «Большой дозор». Марат Хуснуллин, заместитель мэра Москвы по вопросам градостроительной политики и строительства, в нашем эфире. Продолжим. 

НОВОСТИ

О. БЫЧКОВА: И мы продолжаем программу «Большой дозор». У микрофона Ольга Бычкова, у нас в студии заммэра Москвы в Правительстве Москвы по вопросам градостроительной политики и строительства Марат Хуснуллин. Прежде чем я продолжу вам задавать вопросы, которые связаны с разными темами и с разными объектами строительства в Москве, я вот вас о чем хочу спросить. Три года у вас исполняется в этом месяце, как вы занимаете свой пост. Я не буду у вас спрашивать про ваши успехи и про, как все было прекрасно и сколько километров, килограмм, там, тонн вы построили. А что вот можно назвать из самых больших разочарований за эти три года? Наверняка они были, и наверняка ваши планы трехлетней давности не соответствуют реалиям сегодняшним.

М. ХУСНУЛЛИН: Ну, я хочу сказать, что практически все, что три года назад мы наметили, мы выполнили, и мы считаем, что это главное, что мы все-таки… вот поставленные перед собой задачи, они были очень амбициозны, мы их выполнили. Среди того, что, на мой взгляд, нам не удалось пока сделать – мы все-таки не смогли еще до конца изменить отношение всех, во-первых, властных структур, во-вторых, населения, именно к той градостроительной политике, которую мы проводим. Потому что градостроительная политика, она очень сложная. Вот ее нельзя судить по одному элементу. То есть, «градо-строительная», само слово. Мы должны очень комплексно смотреть развитие города, со всех аспектов: с политического аспекта, с финансового, главное, с удобства для жителей. Значит, поэтому, вот мне кажется, информационную работу разъяснительную мы ведем недостаточно. Вот это вот как бы, я считаю, наша недоработка.

Второй момент. Все-таки нам не удалось пока многие вопросы решить системно. К сожалению, очень много приходится делать работы в ручном режиме. То есть, настолько большие преобразования, что их вот уложить в систему, чтобы она сама, как машина, работала, пока не получается, приходится достигать результата огромными человеческими и физическими усилиями. Мы проводим огромное количество штабов, огромное количество рассмотрений каждого объекта. Ведь мы практически при имеющемся генеральном плане, при имеющемся генеральном плане, который был утвержден законом города Москвы в 10-м году, заново пересмотрели всю градостроительную политику, то есть, в ручном режиме. И, конечно, это колоссальная нагрузка. 

Поэтому, вот я считаю, что вот эти темы, которые, ну, безусловно, я в первую очередь говорю за комплекс наш, в котором я работаю, мы должны вот сделать приоритет именно в том, чтобы систематизировать градостроительную политику через новый генеральный план, мастер-план развития города, который будет учитывать интересы всех: и населения, в первую очередь, экономики города, инвесторов, органов власти. Вот. И, конечно, вести больше разъяснительную работу. Потому что без поддержки населения те преобразования, которые мы затеяли… они непростые, они не всегда популярны. Без понимания и поддержки населения провести их очень сложно. 

О. БЫЧКОВА: Ну, про генеральный план города говорится уже не первый год.

М. ХУСНУЛЛИН: А у нас же, смотрите, в 10-м году был утвержден генеральный план. В 12-м году мы совершенно четко проанализировали генеральный план и поняли, что в существующих границах Москвы построить еще 200 миллионов квадратных метров недвижимости при имеющейся транспортной сети невозможно. А по… а генеральный план – это закон.

О. БЫЧКОВА: То есть, генеральный план 10-го года не работает, и его фактически нет.

М. ХУСНУЛЛИН: Его фактически нет. Мы всю транспортную… мы же, понимаете, поменяли все приоритеты. У нас главный вопрос – это работа по развитию транспортной инфраструктуры. Но сегодня же ни для кого не секрет, что в Москве сегодня улично-дорожная сеть меньше любого мегаполиса мира в 3-5 раз. У нас в 3-5 раз улично-дорожная сеть меньше, а количество автомобилей… мы в мире вышли на первые позиции в мире на душу населения.

О. БЫЧКОВА: Но если нет генерального плана, значит, нет идеи, как это все должно развиваться во времени.

М. ХУСНУЛЛИН: Генеральный план на самом деле есть, но в генеральном плане были допущены ошибки. Первое: не было учтено до конца количество населения. У нас сильный приток был населения последние десять лет – раз. Не был учтен рост экономического благосостояния населения, что люди… тысяча жителей будут иметь 380 автомобилей. На всякий случай, только Нью-Йорк больше, чем у нас, 450. А, например, Гонконг, вот я был на прошлой неделе в Гонконге, специально летал на два дня туда посмотреть, значит, как у них транспортная схема работает. Так вот, у них на 7,5 миллионов жителей 660 тысяч автомобилей. Конечно, их на пробках... а дорог больше, чем у нас, в физическом объеме, в пересчете на население. Конечно, у них не будет пробок. А у нас при этом рост благосостояния привел к тому, что мы в год на 4-5% прирастаем автомобилей. Люди хорошо живут, люди покупают много машин. Это хорошо. 

О. БЫЧКОВА: Или плохо общественный транспорт работает.

М. ХУСНУЛЛИН: В том числе и общественный транспорт плохо работает. Поэтому, конечно, наша задача сейчас… мы пересмотрели все, пересмотрели всю нашу адресную инвестиционную программу, 70% программы идет на решение транспортных проблем. Мы строим самый большой объем, количество метро в мире. Мы строим сегодня огромное количество дорог. Но это все надо было 10 лет назад начинать делать.

О. БЫЧКОВА: Ну, а сейчас-то вот как вот все вот это? То есть, сейчас по-прежнему не существует плана?

М. ХУСНУЛЛИН: Сейчас мы идем…

О. БЫЧКОВА: Или планирование хотя бы с какой перспективой происходит?

М. ХУСНУЛЛИН: Сейчас мы идем step by step. То есть, мы в первую очередь в старом генеральном плане определили новый транспортный каркас. Плюс я хочу напомнить, что у нас с 12-го года территория Москвы увеличилась на 144 тысячи гектаров. Это наш колоссальный плюс. Потому что если бы мы не развили Москву в этом направлении, Москва бы начала терять инвестиции. Потому что в условиях старой Москвы… мы уже больше не могли в старых границах активно так продолжать строить. А что такое стройка? Стройка – это налоги, это рабочие места. Это обеспеченность, обеспечение больших социальных программ, которые есть у города. Поэтому, развитие, появление новой территории фактически вообще свело на нет существующий генеральный план. То есть, мы попали в такую юридическую коллизию: у нас есть генеральный план в виде закона, утвержденный в границах старой, в старых границах, у нас появилась новая территория без генплана. И нормальный срок проработки генеральных планов такой территории – это 2-3 года. Поэтому мы себе поставили задачу сейчас с учетом имеющихся… уже полного понимания того, как будет работать транспортный каркас, с учетом новых территорий, мы планируем в 15-м году утвердить новый генеральный план, который будет на 20 лет вперед и с перспективой на 50. 

О. БЫЧКОВА: Каким образом это разрабатывается?

М. ХУСНУЛЛИН: Есть методика утвержденная, по которой работают все страны…

О. БЫЧКОВА: Есть ведь разные мнения. Там, есть мнения экспертов, которые очень часто не учитываются в каких-то решениях, которые принимаются в городе.

М. ХУСНУЛЛИН: Вы знаете, я бы вообще хотел сказать, что вот у нас, к сожалению, с экспертами очень большая проблема. Потому что я, например, не знаю тех экспертов, которые однозначно могли бы дать рецепты составления генерального плана для существующей Москвы, для существующих условий в Москве. Потому что, во-первых, в мире урбанистика, она вообще очень разнообразная, в мире разные уровни принимают планов: кто-то – мастер-план, кто-то – генеральный план, кто-то – концепцию развития.

О. БЫЧКОВА: А мастер-план – это короткий план, да?

М. ХУСНУЛЛИН: Мастер-план – это план… по-нашему, это план социально-экономического развития. То есть, это не просто градостроительный, это еще экономика. Вот. Например, опять тот же Гонконг, вот я приведу пример последний. У них очень подробный план. Очень подробный план, с чем чего они хотят достигнуть, за какие годы, с подробным планом каждой территории, так же, как в Москве, кстати. Вот. Поэтому…

О. БЫЧКОВА: Исполняются такие подробные?..

М. ХУСНУЛЛИН: Надо сказать, что исполняются, исполняются.

О. БЫЧКОВА: То есть, жизнь не вносит свои коррективы радикальные?

М. ХУСНУЛЛИН: Вносит какие-то, но жизнь не меняется. И поэтому, кстати, из того, что вообще вот для Москвы вот нету готового рецепта генерального плана… поэтому мы, кстати, третий год подряд проводим международный форум урбанистов. Мы собираем урбанистов. Не архитекторов-проектировщиков только, собираем урбанистов, то есть, тех, которые занимаются развитием урбанизации, которые занимаются развитием метрополии. Потому что на самом деле Москву нельзя сравнивать с каким-то любым мировым небольшим городом, хоть мировым, хоть России. То есть, Москва – это агломерация. А у нас сегодня получается ведь главная проблема в чем? У нас есть генеральный план Москвы, есть схема территориального планирования Московской области, которые между собой не увязаны. А это единый механизм. И это главная проблема, почему он не исполняется. 

И вот сегодня-то у нас задача не генеральный план Москвы сделать – это вторая задача. Первая задача – это сделать единый план развития агломерации, где просчитать все потоки транспортные, посчитать количество жителей, посчитать перемещение пассажиров, посчитать… и уже только потом – сколько построить квадратных метров чего. Поэтому, на самом деле, это такая сверхзадача, и даже было принято решение на федеральном уровне специально закон под это сделать, чтобы именно для Москвы с Московской областью специальным законом увязать градостроительные планы развития.

О. БЫЧКОВА: Ну, вот если честно, то мы же все помним, что вот пришел Собянин, поменял команду, да? И одна из главных задач, которая перед ним ставилась, и жители ждали, там, и президент формулировал – избавить город от пробок или хотя бы уменьшить и улучшить эту ситуацию. Вот выборы сейчас были, да, снова – снова об этом говорилось. И сейчас вот то, что вы говорите, у меня складывается впечатление, что опять откладывается куда-то там еще дальше на годы вперед решение этих задач. Хотя все уже, ну, уже устали ждать. Ну, вот опять наступила осень, и опять уже несколько раз за последние только, там, недели было 10 баллов пробок зафиксировано. А если нам Яндекс пишет 10 баллов пробок, то мы понимаем, что на самом деле это 110. 

М. ХУСНУЛЛИН: Вы… у вас с математикой как в школе было?

О. БЫЧКОВА: Вы знаете, у меня – не важно, как. Главное, чтобы вот у вас и у всех остальных было хорошо с математикой.

М. ХУСНУЛЛИН: У меня с математикой очень хорошо, поэтому я хочу сказать, очень простые цифры. Уже в этом году количество автомобилей добавилось на почти 400 тысяч. Понимаете?

О. БЫЧКОВА: Но это же прогнозируемо.

М. ХУСНУЛЛИН: Нет, это не прогнозируемо. Не прогнозируемая ситуация была, что автодилеры вернутся к докризисным продажам, не прогнозируемая. Это первое. Второе. Сегодня для того, чтобы… вот мы вышли на самые большие темпы строительства метро в мире. Метро как сеть в течение 3-5 лет появится уже массово. Но 3-5 лет нужно. При том, что мы в два раза сократили сроки строительства. Это раз. 

Второе. Мы идем шаг за шагом, у нас была серьезнейшая проблема увязки метро с железными дорогами. Непросто было найти соглашение. Мы его нашли, и мы уже видим в ближайшие годы… появление, например, в 15-м году малого кольца железной дороги – это, по сути, наземное метро, 54 километра. Это огромное достижение, но оно будет в 15-м году. Мы пошли путем выделенных полос – сложная ситуация. Мы пошли реконструкцией дорог, для того чтобы выделить полосу для общественного транспорта. Конечно, это в минус водителям, но есть время… невозможно построить полосу, и чтобы она в течение, там, месяца начала эффективно работать. Есть время привыкания, маршруты, должны быть удобные маршруты, должен постоянно ходить автобус, люди должны привыкнуть к тому, что он есть. То есть, есть время, инерционность принятия решения. Поэтому, с учетом этой инерционности, мы понимаем, что как произойдет. Но при этом нас подпирает поток автомобилей, просто подпирает. И, конечно, не сделав общественный транспорт на соответствующем уровне, добиться результата борьбы с пробками невозможно, только путем решения общественного транспорта. Кстати, я тоже, опять-таки, для примера назову. В Гонконге 90% населения ездит на общественном транспорте. В Москве сегодня – 77. Мы 90 не планируем достигать, значит, это невозможно для Москвы, но вот путь, что это именно через общественный транспорт – это единственный возможный путь решения наших проблем.

О. БЫЧКОВА: Хочу успеть задать вопросы еще на одну очень важную тему. Вот смотрите, пишет нам, например, слушатель Олюшка, наверное, 05. Пишет: «Центр Москвы превратился в красивые декорации, не стало истинной Москвы. Москвичи в центре бывают редко. Смотрели ли вы хроники Москвы? И не будет ли корректироваться политика превращения центра Москвы в витрину?» И я продолжу этот вопрос известным сюжетом между Архнадзором и Москомнаследием, когда один обвиняет другого, что не спасают исторический облик зданий после реставрации. То есть, либо искажения очень сильные происходят, либо сносят и делают новодел, либо делают новодел под видом реконструкции. Вот по поводу практики реставрации. И насколько подотчетны компании вообще руководству города и решениям москвичей и мэрии?

М. ХУСНУЛЛИН: Значит, вы мне задали примерно 10 вопросов…

О. БЫЧКОВА: Да.

М. ХУСНУЛЛИН: Я одновременно на все 10 вопросов ответить, конечно, не смогу. Я единственное что могу сказать? Во-первых, из примера вот сегодняшнего. Сегодня была как раз комиссия по сохранению исторического наследия, которая длилась два с половиной часа. Результат этой комиссии: было принято решение 14 новых, 14 зданий признать памятниками, поставить их на учет. Было принято… я подчеркиваю, что сегодня комиссией принимается решение о сносе любых объектов недвижимости в зонах, в охранных зонах, будь это туалет, будь это трансформаторная будка, будь это просто здание. 

Вот мы сегодня, например, очень активно обсуждали, там, целый ряд сноса целых зданий. Но по трем зданиям, например, у нас были дискуссии. Если мы, там, порядка 15 зданий рассмотрели, по ним не было дискуссий, единогласно было решение, по 3 зданиям были крупные дискуссии. Они, например, касались вопросов памятников конструктивизма. Все это построенное в 30-х годах. У нас есть две совершенно противоположные точки зрения. У нас есть ряд домов, памятники конструктивизма, в которых живут люди. Эти дома уже предаварийные. То есть, они настолько ветхие… то есть, в 30-х годах их построили, они настолько ветхие, и люди пачками пишут письма, значит: снесите наши дома, переселите нас. В то же время есть движение, которое говорит: слушайте, это памятник конструктивизма, его трогать ни в коем случай нельзя. 

То есть, понимаете, это вот… на этот вопрос можно смотреть с разной точки зрения. Поэтому мы вот целой рабочей группой работаем, с привлечением экспертов. И каждый объект, его вот детально разбирают, детально. Вот сегодня, например, один объект смотрели: да, памятник конструктивизма. Но там была типография многие годы, там находилось производство, он опасный для дальнейшей эксплуатации. Эксперт совершенно четко говорит: здание реконструировать нельзя. Только мы внутрь зайдем на его реконструкцию… Это аккредитованный эксперт, это не просто там кто попало, человек, который за свои слова отвечает, за свои подписи. Он говорит: его ни в коем случае реконструировать нельзя, его нужно сносить. Но при этом, конечно, там, защитники говорят: слушайте, это памятник конструктивизма. Поэтому, тут такой очень сложный вопрос. 

Второй момент. Надо еще, уж объективности ради, сказать, что в Москве много, в центре особенно, было начато реализовываться различных инвестконтрактов, которые имеют прямые юридические обязательства к городу. Мы понимаем, что ряд объектов нельзя сносить, но там настолько юридические позиции города слабы, что можно сказать… комиссия скажет: нет, мы не хотим сносить. Но нас инвесторы через суд вынуждают принимать решения. У нас есть конкретные решения, десятками, когда органы власти Москвы понуждают принять решение, там, о строительстве таких-то объектов, потому что в свое время эти решения были приняты. 

Поэтому на самом деле это такая очень живая и сложная работа. И сказать, что есть какой-то механизм, вот формула решения этой проблемы – формулы единой нету. Я могу одно твердо сказать: что наша задача – максимально сохранить исторический центр, значит, в том виде, в котором есть, ну, приведя его, естественно, в порядок. Мы не хотим застраивать центр. И мы за последних три года отменили более миллиона квадратных метров объектов строительства в центре, мы отменили решения о сносе 200 исторических зданий. То есть, зданий, где…

О. БЫЧКОВА: А сколько не отменили?

М. ХУСНУЛЛИН: Не отменили, я думаю, что около сотни, те, которые уже были снесены и были в работе. Но все, что можно было отменить, мы все отменили. 

О. БЫЧКОВА: А вот спрашивают, кстати, почему снесли историческое здание казарм в Сокольниках?

М. ХУСНУЛЛИН: Не могу вспомнить на память.

О. БЫЧКОВА: Хорошо. «Когда, наконец, сделаем платный въезд в центр?» - спрашивает Игорь. Не знаю, к вам этот вопрос или не к вам, но не могу не процитировать эту смску.

М. ХУСНУЛЛИН: Вопрос не совсем ко мне, но, насколько я знаю, в планах правительства такого не было.

О. БЫЧКОВА: Вот еще новость, которая пришла буквально, буквально недавно. По поводу того, что архитектор автодромов Формулы-1 Герман Тильке займется сооружением гоночной трассы во Внуково. Об этом сообщает как раз официальный сайт Комплекса градостроительной политики и строительства Москвы. И он станет третьим на территории России такого рода автодромом. А Тильке – это, конечно, большой человек, безусловно. 

М. ХУСНУЛЛИН: Мы действительно рассматриваем различные варианты развития территории вокруг аэропорта Внуково. Надо сразу: почему именно Внуково? Большие ограничения по шумам. Автодром – это тоже шум.

О. БЫЧКОВА: Еще какой, еще, может, почище самолетов.

М. ХУСНУЛЛИН: Ну, там… если самолеты – зона ограничений 75 децибел, то вокруг аэродрома, там и 80, и 85 достигает, но тоже где-то в пределах 75 децибел. 

О. БЫЧКОВА: Да.

М. ХУСНУЛЛИН: Вот. Поэтому мы, смотря территорию вокруг Внуково свободную, в принципе, к нам обратились группы инвесторов с предложением построить там автодром с большим таким вот, ну, как бы комплексом сопутствующих объектов: там, выставочный комплекс, салон, автосалон. И, кстати, во многих странах мира около крупных городов около именно аэропортов такая практика существует, что строят как бы автосалоны большие, строят гоночные трассы. Как центр притяжения.

О. БЫЧКОВА: Это разумно, да.

М. ХУСНУЛЛИН: Вот. И мы считаем, что это интересный проект, он требует больших вложений. Тильке – безусловно, известный в этом мире человек, как бы в мире автогонок. Поэтому, если у инвесторов это получится, мы, безусловно, будем помогать, мы готовы принять все градостроительные решения. Мы и сопровождаем этот проект, мы провели десятки переговоров, встреч, выезды на месте. Считаем, смотрим, какие планировочные решения. И если инвестор пойдет на это решение, я считаю, что для города будет большой плюс. 

О. БЫЧКОВА: Еще один вопрос. Лавсар пишет: «Какова судьба Северного речного вокзала, архитектурного памятника 30-х годов? Здание уже несколько лет окружено забором, постепенно разрушается. Никакие работы не ведутся, никто не может ответить на вопрос о его будущем».

М. ХУСНУЛЛИН: К сожалению, памятник находится пока в федеральной собственности. Правительство Москвы сейчас занимается, чтобы его получить в собственность Москвы. Если мы получим в собственность Москвы, мы, безусловно, будем реставрировать. Потому что шикарный памятник. Ну, я по себе могу сказать, что мое детство, можно сказать, там прошло, я каждое лето там бывал по много раз. Вот. Поэтому…

О. БЫЧКОВА: А что вы там делали каждое лето?

М. ХУСНУЛЛИН: У меня мама работала судовым медиком, и я каждое лето, значит, вместе с ней на теплоходе именно в Северный речной порт… вот все свое детство практически, значит, за лето по 6-7 раз там бывал. Вот. Поэтому вот для меня и как для человека небезразлична эта судьба, я очень хотел бы, чтобы мы ее привели в порядок.

О. БЫЧКОВА: Сколько вот таких вот объектов сейчас спорных? Я понимаю, что эта цифра, она меняется постоянно. Между Москвой и федеральным центром. 

М. ХУСНУЛЛИН: На самом деле это рабочий процесс…

О. БЫЧКОВА: Да-да.

М. ХУСНУЛЛИН: … у нас нет каких-то там спорных. Ну, есть где-то имущественные вопросы. Это не совсем мой вопрос, я не могу просто на память сказать, сколько таких объектов, но могу сказать, что работа ведется огромная. То есть, комплекс имущественных отношений что-то меняет, что отдает, что-то передает. То есть, ну, это такая работа ведется постоянно. Что-то мы постоянно просим, значит, у федералов, чтобы нам передали какие-то объекты, скажем, под нужды строительства метрополитена, у нас есть ряд таких проектов. Поэтому, рабочие моменты, рабочая такая ситуация. 

О. БЫЧКОВА: Так, про Зарядье мы уже все спросили, дорогие друзья, вот просто все, что только было можно спросить про Зарядье. Хотя нет, наверное, вы знаете, вот тут вот еще есть вопрос… нет, вот постараюсь вот я о чем спросить. Знаете, еще тут есть такая серия вопросов про Красный октябрь. Что все-таки будет на этом месте? Потому что там есть как бы на Красном октябре и какие-то уже красивые места, а есть, наоборот, заброшенные и неухоженные. Вот тут вот тоже сразу несколько слушателей спрашивают: так что же все-таки будет на этом месте? А другие говорят, что Красный октябрь – это тоже символ Москвы в известном смысле и нельзя к нему относиться с небрежением.

М. ХУСНУЛЛИН: Значит, все, что… концепция развития Красного октября утверждена решением городской земельной градостроительной комиссии. Там, в общем сложности, будет 200 с небольшим тысяч квадратных метров различной недвижимости. Причем там небольшой прирост, в основном это реконструкция существующих зданий, в основном они будут сохранены. А вот те объекты, которые были склады, сараи различные, вот на их месте будут возведены дополнительно где-то гостиницы, где-то небольшие такие места приложения труда. Значит, небольшой офис, небольшая студия. То есть, мы вообще считаем, что действительно вот это место, Красный октябрь – это один из символов Москвы, его нужно максимально сохранить. И надо отдать должное инвестору. Если кто помнит историю, то начиналось все с того, что там планировали построить 600 тысяч квадратных метров жилой комплекс, и были приняты градостроительные решения о строительстве таких объектов. Они были отменены, мы долго находились с инвестором в переговорах. И, в конечном итоге (это уже более года назад) пришли к соглашению, утвердили вот эти технико-экономические показатели. Сегодня они шаг за шагом реконструируют существующие, плюс некоторые новые объекты готовят к стройке. То есть, концептуально Красный октябрь сохранится в том виде, в котором он есть.

О. БЫЧКОВА: Почему в каких-то случаях удается с инвестором договориться, и сохранить например, и сделать красивым старый объект?.. Я верю, что с Красным октябрем, в конечном счете, так и будет, потому что там уже видно, как все это происходит. А в других случаях инвестор оказывается сильнее города. 

М. ХУСНУЛЛИН: Весь вопрос в юридической проработке. То есть, если юридическая позиция инвестора сильна и мы понимаем, что юридически мы не можем доказать свою правоту, нам приходится уступать. Если мы видим, что позиция инвестора, может быть, не совсем юридически оформлена… ну, и надо сказать, что еще есть инвесторы, которые с понимаем относятся, к которым мы обращаемся, просим не идти на эти шаги, пытаемся им компенсировать где-то другими какими-то решениями, то многие инвесторы идут на встречу. Мы вот сегодня, кстати, проводили встречу с Клубом инвесторов (крупнейшие инвесторы города). И я должен сказать, что мы с ними практически со всеми нашли вот эти возможности для урегулирования всех спорных вопросов. Они отказались от многих проектов, мы им где-то помогли в других проектах, чтобы в целом все-таки город инвестиции-то не терял. Ведь инвестиции городу нужны, вопрос – в каком месте и какого качества. 

О. БЫЧКОВА: У вас черный список инвесторов уже длинный небось сложился?

М. ХУСНУЛЛИН: Я не хочу сказать, что у нас есть какой-то черный список. Есть ряд инвесторов, которые пытаются работать не по городским правилам. Но на сегодняшний день, я считаю, что рынок инвестиционной Москвы, он уже сложившийся, четкий и развивающийся.

О. БЫЧКОВА: Спасибо большое. Марат Хуснуллин, заместитель мэра Москвы в правительстве Москвы по вопросам градостроительной политики и строительства, был гостем программы «Большой дозор». Спасибо.