На районе раньше было по-другому

Источник: https://www.facebook.com/alena.biany/posts/10155085936914939

На районе раньше было по-другому. А теперь даже рынок выходного дня съехал. Зато есть две рыбные лавки! Но паюсной икры, увы, нет. Вот как пишет С.Н. Дурылин о Немецком рынке, мимо которого я хожу дважды в день: "Когда я вспоминаю мясную линию Немецкого рын­ка, я думаю: «Вот бы туда старых голландцев и фла­мандцев, любителей мясных nature morte'oB: какую бы удивительную по разнообразию и кровавой мясной сочности картину нашли они там!

Взять хоть бы мясные лавки. Холодные, насквозь пропитанные морозом, мрачные, с огромными чурба­нами для разрубки туш, напоминавшими кровавые плахи для казни преступников, лавки эти были наби­ты всякими мясами до тесноты. Иссиня-красные туши - бычьи, свиные, бараньи - вздымались от полу до потолка. К потолку же были привешены, распустив крылья, тетерева, глухари, куропатки, рябчики. На Волках по стенам, как на тесных нарах в ночлежном доме, лежали гуси, индейки, утки, куры.

Рыбные лавки на Немецком рынке были особая статья. Многопудовые осетры с острейшими, как иглы, носами; грузные, не в подъем одному человеку, белу­ги; розово-желтые семги, каких не увидишь и в Ар­хангельске, на их родине, занимали здесь то место, ко­торое в мясных лавках принадлежало бычьим и сви­ным тушам. Судаки, караси и лещи «пылкого заморозу» соответствовали здесь крупной птице — гусям и индейкам: эти еще были на виду и на счету, а весь прочий рыбий народ был без счету, им были набиты огромные многопудовые плетенки и короба из щепы, стоявшие на полу. Тут же стояли целые мешки с белоозерскими снетками — мелкой сушеной рыбкой, из которой варили сытные вкусные щи и картофельную похлебку, фунт их стоил копеек 15. За все последит 24 года я не видел в Москве ни единого снеточка; куда они девались—-ума не приложу. В полутемных помещеньицах при рыбных лавках стояли большие деревянные чаны с живой рыбой — тут в жуткой тесноте рядом со сми­ренной подмосковной плотвой извивалась кольцом стерлядь, уроженица Оки или Волги.

Целые кади были полны черным жемчугом икры — зернистой и паюсной. Я говорю «черным», потому что красной кетовой икры тогда и в помине не было, она появилась в Москве после японской войны, и сначала на нее недружелюбно косились, как на щуковину или сомовину: эта рыба-де для нехристей, а эта икра-де, икра для нехристей, недаром, мол, она добывается из «кита-рыбы». Да и какая была особая нужда в этой новой красной икре, когда лучшая черная паюсная осетровая икра стоила рубль — рубль двадцать, а зер­нистая — рубль-полтора за фунт?...

Но я все говорю о лавках, магазинах, амбарах, ла­базах, а ведь Немецкий рынок был сверх того и (базар — ежедневный, непрерывный базар, весь застав­ленный телегами и возами, приехавшими из ближай­шего, а часто и далекого Подмосковья со всевозмож­ной снедью, производимой подмосковными огородни­ками и крестьянами.

Тут все — и мясо, и битая птица, и рыба, и масло, и сметана, и творог, и овощи, и плоды, и грибы — бы­ло еще дешевле, чем в палатках и лавках. Кто же из сколько-нибудь хозяйственного люда в Елохове поку­пал огурцы, морковь, капусту, картофель в лавках? Все это покупалось с воза, от огородника, от приго­родного крестьянина, все это было не лежалое, не мя­тое, не вялое, а самое свежее, еще с блестками росы, еще с запахом вольного простора".