Те, кто приехали или родились в Москве, очень редко отсюда уезжают

Источник: https://www.gazeta.ru/social/2017/08/27/10860944.shtml

Сергей Собянин — о реновации, новых налогах и городе будущего

Авторы: Анна Семенова, Александр Орлов

Мэр Москвы Сергей Собянин поговорил с «Газетой.Ru» о том, нужно ли объединять город с областью, будут ли вводиться новые налоги, какой должна быть экономика будущего, как «Моя улица» повлияла на туристический поток в столицу, как поступят со старыми деревьями при программе реновации, а также о том, что произойдет с Яузой в следующем году.

Горячую воду в новых домах отключать не будут

— Сергей Семенович, когда вы заняли пост мэра Москвы, город находился в непростом положении. Это касалось и транспортной сферы, и заброшенных промзон, и не всегда обоснованно заключенных инвестиционных контрактов, и многого другого. Какими были ваши первые шаги по решению этих проблем?

— Для начала надо было понять, что именно это за проблемы, и, соответственно, поставить задачи, которыми надо заниматься. У меня было такое ощущение, что все были довольны текущим положением, никто активно не возмущался, будто людей устраивали ларьки, устраивала грязь, устраивали рекламные растяжки.

Первый период был посвящен тому, чтобы осмыслить все эти проблемы и объяснить исполнителям новую идеологию. Что, допустим, инвесторы и девелоперы очень важны, но их интересы должны быть сбалансированы с интересами города и горожан, и что, в конце концов, инвесторы — это не самоцель. А цель — чтобы город был комфортным.

После этого были созданы долгосрочные программы по каждому блоку. Кроме того, потребовалось подобрать людей, готовых идти на баррикады, потому что любое изменение — это настоящая битва. Хотя

мы старались, конечно, с теми же инвесторами, закрывая одни проекты, давать возможность развернуть другие, в том числе по промзонам, то есть находить какой-то компромисс.

— Сейчас вопрос номер один в Москве — программа реновации. Что будет сделано, чтобы эта программа не просто переселяла людей, но и вносила какие-то новые смыслы в те места, где они будут жить, не превращала эти микрорайоны в гетто?

— Гетто появится в районах с ветхим жильем, если ничего не делать. Сейчас эти пятиэтажки в предаварийном состоянии, и через 15–20 лет они станут аварийными, тогда районы превратятся в депрессивные и опасные для проживания и для окружающих места. В плохих домах соответственный контингент появляется очень быстро.

Помимо самих домов, конечно, будем работать над проектами планировок, чтобы они были современными и комфортными, чтобы было больше общественных пространств, озеленения, парковок, чтобы сложилась удобная транспортная ситуация, транспортная схема, достаточный объем соцкультбыта, если необходимо — реконструкция или достройка существующих объектов, строительство новых объектов.

Еще один способ исключить риск появления гетто в новых районах — грамотное обращение с пространствами на первых этажах. Сегодняшний бизнес в пятиэтажках на первых этажах выглядит достаточно странно, потому что люди лазают через балконы, по сути дела, либо заходят через подъезд. Мы хотим, чтобы в большинстве новых домов первые этажи были отданы под торговлю в шаговой доступности, услуги, социальную активность и так далее. Входы при этом будут отдельные. Это дополнительные рабочие места. И вообще будем планировать развитие окружающей территории так, чтобы создать больше рабочих мест в шаговой доступности.

Кроме этого, есть большие общественные пространства вокруг этих кварталов, которые не всегда находятся в хорошем состоянии, брошенные пустыри или плохо ухоженные особо охраняемые природные территории. У города есть возможность расширять границы территорий реновации, но не с точки зрения застройки, а с точки зрения создания комфортного общественного пространства, благоустройства, создания детских площадок, беговых дорожек, спортивных площадок. И обязательно будем учитывать те дома, которые не подвергаются реновации, но находятся в этом квартале. Планировать все так, чтобы и вокруг этих домов тоже создавалось комфортное пространство.

— Воду горячую будут отключать в новых домах?

— В новых домах горячую воду на летнюю профилактику отключать не будут. Но новые дома когда-нибудь станут старыми, и потребность в отключении горячей воды, хотя бы ненадолго, появится.

— А парковаться где люди будут?

— Что касается парковок, то предусмотрены разные виды: подземная под домом, во дворе, точнее, по сути, под ним — полуподземная, еще один вариант — отдельно стоящая многоуровневая парковка, и еще плоскостная. Машино-места в капитальных парковках будут платными, поскольку это, по сути, гараж. Плоскостные, конечно же, будут бесплатными.

— Многие жители пятиэтажек, проголосовавшие против включения их в программу, волнуются из-за судьбы старых хороших деревьев, которые все равно могут пострадать от проезда техники. Есть ли регламент, что будет с деревом, если оно окажется на пути у бульдозера: его спилят или техника обязана будет его объезжать?

— Деревья, которые сегодня растут на этих территориях, должны быть максимально сохранены, насколько это технологически возможно. Мы вообще планируем, что деревьев в новых районах должно стать больше, чем было до реновации.

— В программе, разумеется, будут задействованы разные рабочие. В каком объеме и откуда их будут привозить? Это граждане РФ, иностранцы, москвичи? Где они будут жить?

— Сам объем строительства в пике будет составлять около 3 млн кв. м. Сегодня Москва строит от 8 до 10 млн «квадратов», поэтому

произойдет некое перераспределение строительных мощностей и дополнительного объема, но новых больших отрядов строителей здесь не появится.

Мощностей в Москве и Подмосковье достаточно, чтобы эти объемы переварить.

— Еще одна популярная тема для возмущения горожан — программа «Моя улица». Особенно ее не любят автомобилисты…

— Автомобилисты ругаются на пробки, но они правы, только когда идет реконструкция. Да, это действительно ухудшает транспортную ситуацию, я с этим согласен, но это временное явление. После того когда улица реконструирована, у нас ни на одной улице движение не ухудшилось. Более того, улучшается движение общественного транспорта, часть людей отказывается от своего транспорта и пересаживается на такси, на каршеринг, отчасти на велосипеды. То есть эффект виден.

Автомобилистам жаловаться на то, что мы их каким-то образом ущемляем, мне кажется, по меньшей мере несправедливо. Такого количества дорог, развязок, которое мы строим, никогда не было в истории Москвы. Просто все быстро забывается.

— А как себя малый бизнес чувствует на этих отремонтированных улицах?

— Прекрасно чувствует. Когда реконструкция идет, конечно, это проблема для малого бизнеса, но это несколько месяцев, затем объем торговли увеличивается. Капитализация домов на месте реконструкции вырастает в среднем от 10 до 25%.

Когда мы первые улицы начали реконструировать, Столешников переулок, Кузнецкий Мост, были коллективные жалобы, на меня жаловались президенту, председателю Совета Федерации, председателю Государственной думы, шли жалобы за подписью бизнесменов, которые потеряли какие-то свои доходы. Сегодня их бизнес там процветает, никаких проблем нет. Другой вопрос, что часть этих точек сменила свои адреса: там появился бизнес, более рассчитанный на тот поток людей, который сегодня по этим улицам проходит.

— Помимо транспортных эффектов, какие еще можно наблюдать? Например, есть ли туристический?

— Посмотрите, людей на улицах стало в разы больше. Причем не только летом.

1–2 января мне начальник полиции звонит, говорит: «Слушайте, Сергей Семенович, надо перекрывать Тверскую, мы не знаем, что делать». — «Что такое случилось?» Приезжаю сам, смотрю: люди просто колоннами идут, они не вмещаются в переходы. Это зима, холод!

Количество людей, которые гуляют по улицам, где мы провели реконструкцию, просто в разы увеличивается. Люди гуляют, отдыхают, любуются городом, сидят в кафешках.

Поток туристов с каждым годом в Москве растет — и он не спадает летом на время «Моей улицы». По официальной статистике, он вырос на 40%, но я думаю, что на самом деле больше. Скажем, 8 млн человек живут в Московской области, но приезжают в Москву просто погулять или сходить в ресторан. Это сложно назвать туризмом, но, по сути, это он и есть.

— Как город планирует развивать туристическую сферу дальше?

— Событийный туризм — это самое лучшее, что можно придумать. Например, «Путешествие в Рождество» принесло экономике города около 70 млрд рублей. Люди начинают специально планировать свой приезд, ориентируясь на расписание наших уличных фестивалей, приезжают едва ли не со всей страны на День города.

Каждый десятый россиянин получает пенсию с московской зарплаты

— Валовой региональный продукт Москвы больше всех в стране. Москва не только юридически, но и по сути превратилась в отдельный регион, хотя это не очень удобно с точки зрения развития агломерации, включающей и область. Как вы относитесь к идее объединения Москвы и Подмосковья именно с экономической точки зрения?

— Я считаю, что никаких особых предпосылок для такого рода административных объединений нет, слишком огромные субъекты, около 20 млн человек. Я вижу на примере Новой Москвы, это требует колоссального количества времени, инвестиций, чтобы поднимать даже этот небольшой сегмент, что уж говорить обо всем регионе.

Для того чтобы агломерации эффективно развивались, не обязательно менять административную структуру, с точки зрения экономики ничего плохого нет, что агломерация разрезана на два субъекта. Главное — транспортные потоки и транспортная доступность, а для этого нужна координация. Мне кажется, за последние годы все-таки произошел прорыв: последовательно реализуется концепция развития Московского транспортного узла, целый ряд крупнейших магистралей, которыми раньше вообще никто не занимался, реконструированы. Началась массовая реконструкция магистральных путей пригородного сообщения.

— На ваш взгляд, для других городов России сценарий объединения с областью целесообразен?

— Мы являемся и городом, и субъектом Российской Федерации, и в этом есть некая проблема, что у нас ограниченная территория вокруг нас. В других российских агломерациях, за исключением Санкт-Петербурга и Севастополя, вообще такой проблемы нет, города находятся внутри субъектов РФ. Такая же ситуация с большинством городов на Западе: например, Париж находится в префектуре Иль-де-Франс, Нью-Йорк находится в штате Нью-Йорк.

Я считаю, что все мы — и региональные руководители, и правительство Российской Федерации — должны уделять пристальное внимание развитию агломераций, потому что они сегодня являются двигателями, локомотивами экономики страны, чем дальше, тем больше.

У агломерации всегда выше производительность труда, всегда выше эффективность. Не надо забывать, что у нас огромное количество людей находится в небольших моногородах, где, к сожалению, нет работы. В сельской местности производительность труда кратно выросла, и многое из того, что раньше люди делали вручную, теперь делается современными механизмами. Поэтому, конечно, надо заниматься крупными городами. Я не хочу ни к кому лезть в советчики, но это мое внутреннее убеждение.

— Как Москва в качестве заказчика влияет на индустриальный рынок страны?

— К примеру, создает 3,5 млн рабочих мест по всей стране, потребляет продукцию на 2,3 трлн рублей. С другой стороны, это не означает, что мы только потребляем. В Москве сосредоточено 18% обрабатывающей промышленности страны, притом что у нас всего 7% населения страны находится. На столицу приходится 20% высокотехнологичного экспорта.

Конечно, сама агломерация внутри себя является еще и драйвером развития для того населения, которое здесь живет. Это и услуги, и торговля, и финансы, и креативный класс, который развивается в Москве такими темпами, которых нет ни в одном городе мира. Мы, может быть, отстаем по количественным показателям от развитых европейских городов, но по динамике точно их догоняем.

— Логично, что в такой ситуации более 70% статей доходов городского бюджета — это корпоративный налог и налог на доход физических лиц. Планируется ли как-то менять структуру бюджета?

— Нет, мы не собираемся увеличивать налоги. Изменение такого рода структуры означало бы увеличение налогового бремени по другим видам налогов.

30% иных видов налогов — это немало. Тем более что динамика очень хорошая: доходы от патентов на трудовую деятельность мигрантов выросли в десятки раз, доходы от патентов предпринимателей тоже в разы увеличились, неналоговые доходы — на 175%. Да и что плохого в том, что у нас основные виды — это налог на прибыль и подоходный налог? Когда налог на прибыль мы получали от нефтяных компаний, тогда это было не очень хорошо в силу его нестабильности. К тому же нам часто задавали вопрос, при чем тут мы, если нефть и газ добываются вообще не в Москве. В прошлом доходы от нефтегаза составляли 16–18% бюджета города, сегодня — 3%.

Основные налоги мы получаем от того продукта, который производим здесь, и тех услуг, которые производятся здесь. Я уж не говорю про подоходный налог. Это заработная плата людей, которые здесь работают.

— Но люди при этом могут жить вовсе не в Москве. Есть распространенное мнение, что налоги надо платить не по месту работы, а по месту жительства.

— Если отобрать подоходный налог работающих здесь и перераспределить их по месту жительства, то это будет означать, что город никак не будет заинтересован в создании рабочих мест. Если вы хотите, чтобы люди работали на вашей территории и не ехали в Москву, так создавайте там рабочие места. Москва за последние годы построила 52,3 млн кв. м недвижимости, из них жилья меньше половины, остальное — рабочие места. А кто-то выбрал строить только жилье.

— Но все равно же люди будут стремиться работать в Москве.

— Неправда. Вопрос в том, какие это рабочие места. Например, тяжелая промышленность из Москвы постепенно перекочевывает в Московскую область, оттуда дальше во Владимирскую область. Происходит нормальное перераспределение исходя из экономики стоимости ресурсов, земли и рабочей силы. Раньше крупные промышленные предприятия искусственно загоняли в Москву, но сейчас предприятия не станут работать в Москве, если это им невыгодно.

При этом есть своя специфика у московской экономики. Если инвестиции делает крупный гостиничный бизнес, то запрет на его работу в Москве вовсе не означает, что он поедет строить отель в какой-то другой город: он просто не будет строить гостиницу нигде, уйдет из страны. Поэтому

попытки административным образом что-то переделывать приведут к тому, что инвестиции уйдут из Москвы, но не придут в другие места. Мы боремся как раз за такие инвестиции, а не отбираем возможные инвестиции из Владимира.

Я считаю, что сегодняшняя налоговая база вполне адекватна и соответствует ВРП, который есть в Москве. Если ВРП Москвы составляет 22–23%, то, соответственно, и объем налогов такой, и никто ни у кого ничего не забирает. Наоборот, регионы получают сейчас около 1,5 трлн финансовой помощи, а Москва перечисляет в федеральный бюджет более 1 трлн рублей налогов. Если нас не трогать и дать нам развиваться, то через несколько лет только одни поступления из Москвы перекроют все федеральные трансферты регионам. Мы находимся в равных налоговых и бюджетных условиях с другими субъектами, но при этом мы быстрее развиваемся, у нас больше отдача. Отбирать у Москвы, к примеру, часть налогов — значит, замедлить рост Москвы, рост городской экономики, следовательно, и уменьшить поступления в федеральный бюджет, тогда сократятся возможности перераспределения другим субъектам. Мы убьем экономику Москвы и ничего не получим для экономики страны.

Если уж совсем прямо поставить вопрос, кто кого кормит, кто у кого забирает. Каждый десятый россиянин получает пенсию за счет отчислений от зарплаты москвичей. Каждый десятый россиянин получает медицинскую помощь за счет труда москвичей, за счет их отчислений в Пенсионный фонд и Фонд медицинского страхования. Эти отчисления производятся непосредственно от заработной платы москвичей, а не наоборот.

— Как, по вашему мнению, должна выглядеть экономика будущего через 10–15 лет?

— Я бы не стал четко говорить, что приоритетом должно стать что-то одно. Мне кажется, город должен создавать комфортные условия для ведения любого бизнеса, за исключением экологически вредного. Бизнес сам определит, чем ему заниматься: био-, нанотехнологиями, искусственным интеллектом или еще чем-то. Попытки рулить бизнесом и определять, чем ему заниматься в будущем, ни к чему хорошему не приведут.

Нынешние тренды в Москве говорят о развитии креативного класса, цифровых технологий, огромного сектора услуг, технопарков, инновационного бизнеса, инжиниринговых крупных компаний, финансовых услуг. Я думаю, что в ближайшее время Москва будет развиваться в этом направлении, как и все остальные крупные города.

Кроме того, есть сектор спорта — две трети спортивных сооружений столицы строятся за частные деньги. Хотя, конечно, город должен спонсировать общедоступные виды физкультуры и спорта, создавать спортивные площадки, стадионы в спортшколах и прочее. Сегодня значительное количество детских садов, школ, поликлиник строится частным бизнесом. Они не являются какими-то доминирующими, но это тоже сектора, которыми стоит заниматься.

— Какие люди, по вашему мнению, будут жить в Москве через 10–15 лет?

— Те, кто приехали или родились в Москве, очень редко отсюда уезжают. Миграция со всей России составляет около 200 тыс. человек в год, из Франции — 250–300 тыс. человек. Это говорит о том, что мир стал открытым. Мы, со своей стороны, не можем повлиять на внешнеполитические тренды или макроэкономику, но городскую среду, чтобы люди хотели в ней находиться, изменить можем.

Что такое городская среда? Это образование, по крайней мере школьное и дошкольное, это здравоохранение, культура, спорт, общественные пространства, парки, транспорт и так далее. Мне кажется, и по динамике развития, и по качеству все эти среды вполне конкурентны с другими городами.

Нас достаточно долго критиковали, например, за образование. Чего только не наслушались: школьное образование развалили, дети безграмотные, с советскими временами не сравнить.

В итоге было проведено специальное исследование всех московских школьников, и выяснилось, что по математической и читательской грамотности мы на шестом месте в мире. Впереди нас такие страны, как Сингапур, Гонконг, Япония, Канада и Финляндия, и то не по всем параметрам. Если брать ту же Финляндию, у них школьников в два раза меньше, чем в Москве. Если мы возьмем половину наших школ, которые находятся в топ-300, мы и Финляндию обгоним. А топ-150 вообще лучшие в мире будут.

— В сердце Парижа лежит Сорбонна, Бостон неразрывно связан с Гарвардом. Есть ли у нас экономика интеллекта, который мы можем развивать?

— Университетский центр в Москве уже есть. У нас около 1 млн студентов, 30% всех ученых страны находятся в Москве, это крупнейший мировой кластер образования и науки. 

Другой вопрос, что, на мой взгляд, программы наших вузов должны больше отвечать запросам жизни и тех предприятий, организаций, куда идут работать выпускники. Здесь есть серьезный разрыв. Учебная программа меняется гораздо медленнее, чем требования к выпускникам. Чтобы эту динамику изменить, самим производителям нужно проявлять больше активности, создавать свои аккредитационные центры, навязывать университетам свою повестку, выставлять свои рейтинги, что этот университет выпускает классных студентов, вот этот — вообще никчемных.

Это, конечно, не совсем городская тема, но мы стараемся тоже влиять на эти процессы. В частности, для нас очень важно, кого выпускают медицинские вузы, потому что значительная часть выпускников идет в наши поликлиники и больницы. Поэтому создана была специальная программа дополнительной аккредитации, она вводится в сентябре. Загружаем дополнительные требования и стимулируем наших врачей проходить дополнительную аккредитацию, потому что сегодняшняя система аттестации и сертификации слабовата. Такие процессы очень болезненны, сложны, но я уверен, что независимые экзамены и жесткие требования — это единственный путь, если мы хотим сделать наше высшее образование эффективным.

— Дополнительная аккредитация касается только медицинских специалистов или других сфер тоже?

— Мы планируем сделать аналогичную систему и для учителей, поскольку город также является большим потребителем выпускников педагогических вузов. Пока проводим эксперименты. Выпускники педвузов, которые захотели гарантированно работать в московских школах, прошли дополнительное очень непростое тестирование. Из 400 человек 18 получили желаемый результат. Стимулы у них следующие: это гарантированное направление на работу и гранты, которые, например, выплачиваются педагогу, сделавшему самый популярный и эффективный (с точки зрения других учителей) сценарий урока.

Яуза превратится в гигантский парк

— В начале нашей беседы вы упомянули про целевые программы по каждой сфере. Единственным исключением стала экология: целевая профильная программа по ней до сих пор отсутствует. Почему так получилось и будет ли она создана в итоге?

— Есть концепция развития экологии в городе, этого достаточно, потому что экологическая проблема не существует сама по себе, она интегрирована в разные программы. 90% всех загрязнений в городе — это транспорт, соответственно, чтобы улучшить экологию, для начала нужно заменить хотя бы общественный транспорт.

Сегодня московский наземный транспорт является самым молодым общественным транспортом в Европе, обновленным и достаточно экологически чистым. Более того, мы заменили и коммерческий общественный транспорт, хотя это тоже было очень непросто. Было куплено две тысячи новых автобусов, исчезли маршрутки, которые чадили, скрипели, еле-еле ездили по городу.

Положительно влияют на экологию и сами автомобилисты, постепенно меняя свой транспорт на более чистый. Чтобы как-то подтолкнуть их к этому, мы в опережающем порядке начали менять требования по классу топлива: раньше остальной страны стали переходить сначала на 4-й, потом 5-й класс топлива. Начали вводить ограничения въезда по экологическим требованиям для грузового транспорта в пределах Третьего транспортного кольца, а в дальнейшем то же самое будет в пределах МКАД.

Еще один проект, который, может, пока выглядит опережающим свое время, но когда мы его реализуем, то как раз окажемся в мировом тренде, — это отказ от топливных двигателей на общественном транспорте и переход на электродвигатели.

Многие города мира уже заявили, что собираются перейти на электрический общественный транспорт к 2020–2023 году. Если мы начнем закупать исключительно электротранспорт начиная с 2018 года, то, пока мы все заменим, пройдет минимум семь лет.

Говоря об экологии, нельзя не упомянуть и о развитии промышленности. У нас все меньше литейных, химических производств, все больше высокотехнологичных производств, инжиниринговых компаний. Не массового серийного производства, а разработки опытных образцов, которые не являются экологически вредными. Есть у нас, конечно, и всем известный монстр в Капотне — Московский нефтеперерабатывающий завод, но его просто так не выбросишь, это тысячи рабочих мест, это достаточно серьезная часть экономики Москвы, кроме того, он обеспечивает первоклассным топливом саму Москву.

— А что с ним будут делать?

— Когда я в первый раз приехал туда, то видел огромные разливы мазута, открытые резервуары, которые воняли так, что в километре от них находиться было, мягко говоря, некомфортно. Сегодня от той картины не осталось и следа. Одна за другой вводятся новые установки, в 2018 году будет введена одна из главных («евро+»), которая еще на 40% уменьшит выбросы. Но при этом уже сейчас, если сравнивать с той ситуацией, которая была раньше, выбросов стало в два раза меньше, а отдельных веществ — в разы. Например, с 2010 по 2016 год уровень ПДК диоксида серы снизился в 10 раз, сероводорода в 70 раз и так далее.

Сейчас жители Капотни жалуются на отдельные выбросы МНПЗ, которые там происходят. Чтобы контролировать ситуацию, мы установили наши датчики непосредственно на трубах самого завода. Завод будет полностью модернизирован до 2020 года, санитарная зона вокруг МНПЗ уменьшится в разы, уменьшатся и выбросы, и запахи.

— Продолжая тему экологии и производства. В какой стадии программа ревитализации Москвы-реки и планируется ли уменьшать число промышленных стоков в нее?

— Стоков, вредящих экологии, становится меньше с каждым годом — сейчас их 40 штук. Это происходит из-за того, что большая промышленность постепенно уходит из Москвы, а, кроме того, такие загрязнители, как Московский НПЗ, очень серьезно пересмотрели свои экологические программы. Сегодня вода, которую они сбрасывают в Москву-реку, чище, чем МНПЗ потребляет.

Самый главный загрязнитель как воздуха, так и Москвы-реки — это транспорт, выхлопные газы, которые осаживаются на поверхность дорог и потом смываются дождем в реку. Но, учитывая, как меняется транспортная ситуация, будет меняться и экологическое состояние реки.

— Соответственно, и люди захотят больше времени у реки проводить.

— В Москве большая часть территории Москвы-реки недоступна для горожан, поэтому мы шаг за шагом открываем эти пространства, реконструируя старые набережные и строя новые. Очень важно, чтобы на набережных стояли не заброшенные промзоны, а комфортное, качественное жилье или какие-то офисы, чтобы эти пространства были открытыми и доступными для горожан. К примеру, ЗИЛ — это в будущем огромная территория с комфортной набережной, Тушинский завод, Шелепихинская набережная, которая будет продляться с учетом дальнейшей реализации инвестиционных проектов с условным названием «Большое Сити». Постепенно, шаг за шагом мы стараемся там, где это возможно, застраивать современным жильем и коммерческими зданиями с созданием комфортной набережной либо, как в Строгинской пойме, просто благоустраивать эти зеленые территории.

— Что насчет Яузы?

— На будущий год мы планируем очень большой проект по Яузе, мне кажется, он станет одним из знаковых в 2018 году. Сейчас идет разработка этого проекта с последующим согласованием, обсуждением с жителями.

Охватим большую часть реки, которая сегодня еще находится в плачевном состоянии. Это особо охраняемая территория, там не будет никакого коммерческого строительства.

Планируется благоустройство территорий, уборка, озеленение, создание спортивных и детских площадок, дорожек, освещения, системы безопасности. Помимо прочего, мы очистим и саму реку. После того как проект завершится, Яуза превратится в гигантский парк площадью в 700 га.

— Возвращаясь к теме промышленности, какие планы у города насчет «ржавого пояса» Москвы?

— Здесь разные подходы. Значительную часть заброшенных пустырей, бывших промпредприятий с большими территориями мы передаем под создание парков по месту жительства, так называемые народные парки.

Второе направление — это, конечно, сохранение производственного потенциала Москвы. Для тех промышленных территорий, которые сохранят свою промышленную функцию, мы дали все возможные решения, чтобы они развивались, но при этом, конечно, были экологически чистыми — это в основном высокотехнологичное производство.

И третье направление: там, где уже промзоны не могут дальше существовать как производственные предприятия, для таких огромных площадей нет в этом нужды, там производится комплексная застройка. Как правило, это и жилье, и рабочие места, и офисы, и торговля, и какие-то коммерческие развлекательные проекты. В частности, как на ЗИЛе — там и спортивный огромный комплекс, и кластер, тематический детский парк, и жилье, и огромное количество рабочих мест. Так что все промышленные территории Москвы сегодня уже включены в историю развития, а не в историю умирания.

Сейчас работы ведутся или начнутся в ближайшее время на территории 20 производственных зон. Среди них — уже упоминавшийся ЗИЛ, Нагатинский затон, «Верхние Котлы», «Серп и Молот», «Воронцово», Краснопресненский сахарорафинадный завод, Мельничный комбинат №4, часть «Соколиной Горы», завод НИИДАР, Тушинский аэродром, Западный речной порт и так далее.

— Сергей Семенович, последний вопрос. Согласно известной песне, «в Питере — пить», а в Москве, продолжая аналогию, чем заниматься?

— Вообще Москва и Питер по статистике входят в десятку самых трезвых городов страны. Я считаю, если продолжать рифму, то в Москве жить, работать, любить. Город достойный по сравнению не только с российскими городами, но и с мировыми.